Неточные совпадения
— Здесь столько блеска, что глаза разбежались, — сказал он и пошел в беседку. Он улыбнулся жене, как должен улыбнуться муж, встречая жену, с которою он только что виделся, и поздоровался с княгиней и другими
знакомыми, воздав каждому должное, то есть пошутив с
дамами и перекинувшись приветствиями с мужчинами. Внизу подле беседки стоял уважаемый Алексей Александровичем, известный своим умом и образованием генерал-адъютант. Алексей Александрович зaговорил с ним.
Любовь к женщине он не только не мог себе представить без брака, но он прежде представлял себе семью, а потом уже ту женщину, которая
даст ему семью. Его понятия о женитьбе поэтому не были похожи на понятия большинства его
знакомых, для которых женитьба была одним из многих общежитейских дел; для Левина это было главным делом жизни, от которогo зависело всё ее счастье. И теперь от этого нужно было отказаться!
Дарья Александровна подошла к остановившемуся шарабану и холодно поздоровалась с княжной Варварой. Свияжский был тоже
знакомый. Он спросил, как поживает его чудак-приятель с молодою женой, и, осмотрев беглым взглядом непаристых лошадей и с заплатанными крыльями коляску, предложил
дамам ехать в шарабане.
— Приятное столкновенье, — сказал голос того же самого, который окружил его поясницу. Это был Вишнепокромов. — Готовился было пройти лавку без вниманья, вдруг вижу
знакомое лицо — как отказаться от приятного удовольствия! Нечего сказать, сукна в этом году несравненно лучше. Ведь это стыд, срам! Я никак не мог было отыскать… Я готов тридцать рублей, сорок рублей… возьми пятьдесят даже, но
дай хорошего. По мне, или иметь вещь, которая бы, точно, была уже отличнейшая, или уж лучше вовсе не иметь. Не так ли?
Он спешил не потому, что боялся опоздать, — опоздать он не боялся, ибо председатель был человек
знакомый и мог продлить и укоротить по его желанию присутствие, подобно древнему Зевесу Гомера, длившему дни и насылавшему быстрые ночи, когда нужно было прекратить брань любезных ему героев или
дать им средство додраться, но он сам в себе чувствовал желание скорее как можно привести дела к концу; до тех пор ему казалось все неспокойно и неловко; все-таки приходила мысль: что души не совсем настоящие и что в подобных случаях такую обузу всегда нужно поскорее с плеч.
А между тем
дамы уехали, хорошенькая головка с тоненькими чертами лица и тоненьким станом скрылась, как что-то похожее на виденье, и опять осталась дорога, бричка, тройка
знакомых читателю лошадей, Селифан, Чичиков, гладь и пустота окрестных полей.
Она всех детей отвела к одной
даме, к одной знатной даме-старушке, к моей прежней давнишней
знакомой и распорядительнице в каких-то сиротских заведениях.
— Ага! Так вот как! — вскричал он в удивлении, но злобно усмехаясь, — ну, это совершенно изменяет ход дела! Вы мне чрезвычайно облегчаете дело сами, Авдотья Романовна! Да где это вы револьвер достали? Уж не господин ли Разумихин? Ба! Да револьвер-то мой! Старый
знакомый! А я-то его тогда как искал!.. Наши деревенские уроки стрельбы, которые я имел честь вам
давать, не пропали-таки даром.
Лариса. А вот какая, я вам расскажу один случай. Проезжал здесь один кавказский офицер,
знакомый Сергея Сергеича, отличный стрелок; были они у нас, Сергей Сергеич и говорит: «Я слышал, вы хорошо стреляете». — «Да, недурно», — говорит офицер. Сергей Сергеич
дает ему пистолет, ставит себе стакан на голову и отходит в другую комнату, шагов на двенадцать. «Стреляйте», — говорит.
«Стой! стой!» — раздался голос, слишком мне
знакомый, — и я увидел Савельича, бежавшего нам навстречу. Пугачев велел остановиться. «Батюшка, Петр Андреич! — кричал дядька. — Не покинь меня на старости лет посреди этих мошен…» — «А, старый хрыч! — сказал ему Пугачев. — Опять бог
дал свидеться. Ну, садись на облучок».
Сюда! за мной! скорей! скорей!
Свечей побольше, фонарей!
Где домовые? Ба!
знакомые всё лица!
Дочь, Софья Павловна! страмница!
Бесстыдница! где! с кем! Ни
дать ни взять она,
Как мать ее, покойница жена.
Бывало, я с дражайшей половиной
Чуть врознь — уж где-нибудь с мужчиной!
Побойся бога, как? чем он тебя прельстил?
Сама его безумным называла!
Нет! глупость на меня и слепота напала!
Всё это заговор, и в заговоре был
Он сам, и гости все. За что я так наказан!..
— Вы не можете представить себе, что такое письма солдат в деревню, письма деревни на фронт, — говорил он вполголоса, как бы сообщая секрет. Слушал его профессор-зоолог, угрюмый человек, смотревший на Елену хмурясь и с явным недоумением, точно он затруднялся определить ее место среди животных. Были еще двое
знакомых Самгину — лысый, чистенький старичок, с орденом и длинной поповской фамилией, и пышная томная
дама, актриса театра Суворина.
Здесь собрались интеллигенты и немало фигур,
знакомых лично или по иллюстрациям: профессора, не из крупных, литераторы, пощипывает бородку Леонид Андреев, с его красивым бледным лицом, в тяжелой шапке черных волос, унылый «последний классик народничества», редактор журнала «Современный мир», Ногайцев, Орехова, ‹Ерухимович›, Тагильский, Хотяинцев, Алябьев, какие-то шикарно одетые
дамы, оригинально причесанные, у одной волосы лежали на ушах и на щеках так, что лицо казалось уродливо узеньким и острым.
Самгин замолчал, отмечая
знакомых: почти бежит, толкая людей, Ногайцев, в пиджаке из чесунчи, с лицом, на котором сияют восторг и пот, нерешительно шагает длинный Иеронимов, держа себя пальцами левой руки за ухо, наклонив голову, идет Пыльников под руку с высокой
дамой в белом и в необыкновенной шляпке, важно выступает Стратонов с толстой палкой в руке, рядом с ним дергается Пуришкевич, лысенький, с бесцветной бородкой, и шагает толсторожий Марков, похожий на празднично одетого бойца с мясной бойни.
— Н-да-с, — вот! А недели две тому назад Дронов
дал приличное стихотворение, мы его тиснули, оказалось — Бенедиктова! Разумеется — нас высмеяли. Спрашиваю Дронова: «Что же это значит?» — «Мне, говорит,
знакомый семинарист
дал». Гм… Должен сказать — не верю я в семинариста.
Клим усмехнулся, но промолчал. Он уже приметил, что все студенты,
знакомые брата и Кутузова, говорят о профессорах, об университете почти так же враждебно, как гимназисты говорили об учителях и гимназии. В поисках причин такого отношения он нашел, что тон
дают столь различные люди, как Туробоев и Кутузов. С ленивенькой иронией, обычной для него, Туробоев говорил...
К вечернему чаю пришла Алина. Она выслушала комплименты Самгина, как
дама, хорошо
знакомая со всеми комбинациями льстивых слов, ленивые глаза ее смотрели в лицо Клима с легкой усмешечкой.
— У меня нашлись общие
знакомые с старухой Премировой. Славная старушка. Но ее племянница — ужасна! Она всегда такая грубая и мрачная? Она не говорит, а стреляет из плохого ружья. Ах, я забыла: она
дала мне письмо для тебя.
— На днях купец, у которого я урок
даю, сказал: «Хочется блинов поесть, а
знакомые не умирают». Спрашиваю: «Зачем же нужно вам, чтоб они умирали?» — «А блин, говорит, особенно хорош на поминках». Вероятно, теперь он поест блинов…
Самгин видел, как разломились двери на балконе дворца, блеснул лед стекол, и из них явилась
знакомая фигурка царя под руку с высокой, белой
дамой.
От этого он в кругу своих
знакомых играл роль большой сторожевой собаки, которая лает на всех, не
дает никому пошевелиться, но которая в то же время непременно схватит на лету кусок мяса, откуда и куда бы он ни летел.
Ему представлялись даже
знакомые лица и мины их при разных обрядах, их заботливость и суета.
Дайте им какое хотите щекотливое сватовство, какую хотите торжественную свадьбу или именины — справят по всем правилам, без малейшего упущения. Кого где посадить, что и как подать, кому с кем ехать в церемонии, примету ли соблюсти — во всем этом никто никогда не делал ни малейшей ошибки в Обломовке.
Он, между прочим, нехотя, но исполнил просьбу Марка и сказал губернатору, что книги привез он и
дал кое-кому из
знакомых, а те уж передали в гимназию.
— Не знаю, бабушка, да и не желаю знать! — отвечал он, приглядываясь из окна к
знакомой ему
дали, к синему небу, к меловым горам за Волгой. — Представь, Марфенька: я еще помню стихи Дмитриева, что в детстве учил...
— Так. Вы мне
дадите право входить без доклада к себе, и то не всегда: вот сегодня рассердились, будете гонять меня по городу с поручениями — это привилегия кузеней, даже советоваться со мной, если у меня есть вкус, как одеться; удостоите искреннего отзыва о ваших родных,
знакомых, и, наконец, дойдет до оскорбления… до того, что поверите мне сердечный секрет, когда влюбитесь…
«Там вас капитан на самый верх посадит, — говорили мне друзья и
знакомые (отчасти и вы, помните?), — есть не велит
давать, на пустой берег высадит».
Не
давая самому себе отчета, Привалов позвонил и сейчас же хотел убежать, но в этот момент дверь скрипнула и послышался
знакомый голос...
Антонида Ивановна тихонько засмеялась при последних словах, но как-то странно, даже немного болезненно, что уж совсем не шло к ее цветущей здоровьем фигуре. Привалов с удивлением посмотрел на нее. Она тихо опустила глаза и сделала серьезное лицо. Они прошли молча весь зал, расталкивая публику и кланяясь
знакомым. Привалов чувствовал, что мужчины с удивлением следили глазами за его
дамой и отпускали на ее счет разные пикантные замечания, какие делаются в таких случаях.
У меня в К-ской губернии адвокат есть знакомый-с, с детства приятель-с, передавали мне чрез верного человека, что если приеду, то он мне у себя на конторе место письмоводителя будто бы даст-с, так ведь, кто его знает, может, и
даст…
— Тем более что я и сам хороший
знакомый исправнику, — заметил Петр Ильич, все еще стоя и видимо желая как-нибудь поскорее вырваться от стремительной
дамы, которая никак не
давала ему проститься с ней и отправиться.
Он пел, и от каждого звука его голоса веяло чем-то родным и необозримо широким, словно
знакомая степь раскрывалась перед вами, уходя в бесконечную
даль.
Так с неделю гостила
знакомая, и все было тихо в доме: Марья Алексевна всю неделю не подходила к шкапчику (где стоял графин с водкой), ключ от которого никому не
давала, и не била Матрену, и не била Верочку, и не ругалась громко.
В последнее время Лопухову некогда было видеться с своими академическими
знакомыми. Кирсанов, продолжавший видеться с ними, на вопросы о Лопухове отвечал, что у него, между прочим, вот какая забота, и один из их общих приятелей, как мы знаем,
дал ему адрес
дамы, к которой теперь отправлялся Лопухов.
— Нынче поутру Кирсанов
дал мне адрес
дамы, которая назначила мне завтра быть у нее. Я лично незнаком с нею, но очень много слышал о ней от нашего общего
знакомого, который и был посредником. Мужа ее знаю я сам, — мы виделись у этого моего
знакомого много раз. Судя по всему этому, я уверен, что в ее семействе можно жить. А она, когда
давала адрес моему
знакомому, для передачи мне, сказала, что уверена, что сойдется со мною в условиях. Стало быть, мой друг, дело можно считать почти совершенно конченным.
— Жаль, у меня мало
знакомых, которые могли бы тут быть полезны. Семейства, в которых я
даю или
давал уроки, все люди небогатые, и их
знакомые почти все такие же, но попробуем.
Поговоривши со мною с полчаса и увидев, что я, действительно, сочувствую таким вещам, Вера Павловна повела меня в свою мастерскую, ту, которою она сама занимается (другую, которая была устроена прежде, взяла на себя одна из ее близких
знакомых, тоже очень хорошая молодая
дама), и я перескажу тебе впечатления моего первого посещения; они были так новы и поразительны, что я тогда же внесла их в свой дневник, который был давно брошен, но теперь возобновился по особенному обстоятельству, о котором, быть может, я расскажу тебе через несколько времени.
— Вы знаете, старых друзей не вспоминают иначе, как тогда, когда имеют в них надобность. У меня к вам большая просьба. Я завожу швейную мастерскую.
Давайте мне заказы и рекомендуйте меня вашим
знакомым. Я сама хорошо шью, и помощницы у меня хорошие, — да вы знаете одну из них.
Недавно еще, проезжая через местечко ***, вспомнил я о моем приятеле; я узнал, что станция, над которой он начальствовал, уже уничтожена. На вопрос мой: «Жив ли старый смотритель?» — никто не мог
дать мне удовлетворительного ответа. Я решился посетить
знакомую сторону, взял вольных лошадей и пустился в село Н.
— Изрядно, — отвечал я, обрадовавшись, что разговор коснулся наконец предмета, мне близкого. — В тридцати шагах промаху в карту не
дам, разумеется, из
знакомых пистолетов.
— Бога ради, будь осторожен, бойся всех, от кондуктора в дилижансе до моих
знакомых, к которым я
даю тебе письма, не доверяйся никому. Петербург теперь не то, что был в наше время, там во всяком обществе наверное есть муха или две. Tiens toi pour averti. [Намотай это себе на ус (фр.).]
В продолжение всего рожественского мясоеда без перемежки шли съезды и гощения, иногда многолюдные и парадные; но большею частью запросто, в кругу близких
знакомых. В числе этих собраний в особенности выдавался бал, который
давал в городе расквартированный в нашем уезде полк. Этот бал и новогодний предводительский считались кульминантными точками захолустного раздолья.
Новый год весь уезд встречал у предводителя Струнникова, который
давал по этому случаю бал. Вереница экипажей съезжалась 31-го декабря со всех сторон в Словущенское, причем помещики покрупнее останавливались в предводительском доме, а бедные — на селе у мелкопоместных
знакомых. Впрочем, о предводительском бале я уже говорил в своем месте и более распространяться об этом предмете не считаю нужным.
— Ну, теперь пойдет голова рассказывать, как вез царицу! — сказал Левко и быстрыми шагами и радостно спешил к
знакомой хате, окруженной низенькими вишнями. «
Дай тебе бог небесное царство, добрая и прекрасная панночка, — думал он про себя. — Пусть тебе на том свете вечно усмехается между ангелами святыми! Никому не расскажу про диво, случившееся в эту ночь; тебе одной только, Галю, передам его. Ты одна только поверишь мне и вместе со мною помолишься за упокой души несчастной утопленницы!»
Тюремный режим был настолько легкий, что мне удавалось проникать в верхний коридор того же корпуса тюрьмы, где сидели
дамы, мои хорошие
знакомые.
Приносит
дама к
знакомым картину и показывает ее И. Е. Репину. Тот хохочет. Просит перо и чернила и подписывает внизу картины: «Это не Репин. И. Репин».
Младший брат, Алексей Федорович, во время нахождения брата в тюремной больнице тоже — единственный раз — вздумал поростовщичать,
дал под вексель
знакомому «члену-любителю» Московского бегового общества денег, взял в обеспечение его беговую конюшню.
В этот день я уносил из гимназии огромное и новое впечатление. Меня точно осияло. Вот они, те «простые» слова, которые
дают настоящую, неприкрашенную «правду» и все-таки сразу подымают над серенькой жизнью, открывая ее шири и
дали. И в этих ширях и
далях вдруг встают, и толпятся, и движутся
знакомые фигуры, обыденные эпизоды, будничные сцены, озаренные особенным светом.
Такие далекие путешествия были вообще не в обычае семьи. За пределами
знакомого села и ближайших полей, которые он изучил в совершенстве, Петр терялся, больше чувствовал свою слепоту и становился раздражителен и беспокоен. Теперь, впрочем, он охотно принял приглашение. После памятного вечера, когда он сознал сразу свое чувство и просыпающуюся силу таланта, он как-то смелее относился к темной и неопределенной
дали, которою охватывал его внешний мир. Она начинала тянуть его, все расширяясь в его воображении.
Она не успела еще сойти с лестницы на дорогу (огибающую кругом парк), как вдруг блестящий экипаж, коляска, запряженная двумя белыми конями, промчалась мимо дачи князя. В коляске сидели две великолепные барыни. Но, проехав не более десяти шагов мимо, коляска вдруг остановилась; одна из
дам быстро обернулась, точно внезапно усмотрев какого-то необходимого ей
знакомого.
Если же его нет дома (о чем узнать наверно), или он не захочет сказать, то съездить в Семеновский полк, к одной
даме, немке,
знакомой Настасьи Филипповны, которая живет с матерью: может быть, Настасья Филипповна, в своем волнении и желая скрыться, заночевала у них.